О россиянах-рабовладельцах, босой белорусской шляхте, мировом феномене политического устройства Беларуси и исламском городе под Минском мы поговорили с настоящими потомками белорусской шляхты, а также в качестве эксперимента узнали, кем были предки нашего корреспондента.
Небольшой кабинет в Доме ветеранов ничем с первого взгляда не примечателен: девушки обрабатывают фотографии в фотошопе, мужчины, окруженные стопками папок и листов, обсуждают новое издание книги, звонят телефоны, слышится стук каблуков из коридора. В этом небольшом кабинете заседают прямые потомки белорусской шляхты.
Собрание существует уже почти десять лет. За это время белорусы тысячи раз открывали дверь этого кабинета в надежде узнать, кем были их предки. Собирать такую информацию и передавать ее общественности - главная миссия Собрания. Кроме того, они организовывают балы, выставки, встречи, поездки. Чтобы наглядно показать, как происходит процесс поиска корней, председатель Собрания Игорь Владимирович Чекалов-Шидловский «протестировал» фамилию корреспондента KYKY.
Точное происхождение фамилии Мелеховец не известно, но по материнской линии журналист - Шоломицкий. Именно эти корни мы и попытались найти. Игорь Чекалов-Шидловский предлагает на примере Шоломицких провести экспресс-анализ фамилии. Первая его ступень, самая простая, подразумевает поиск фамилии в шляхецких энциклопедиях.
Три этапа в тестировании фамилии
Игорь Владимирович: «Все первоисточники по шляхте на польском языке. Они, естественно, переводятся на белорусский, русский, украинский. Так возникает своеобразный конгломерат: Польша, Беларусь, Литва, Украина и часть России, причем, мы говорим про Смоленщину и Брянщину, где на самом деле было много шляхты.
То, что я сейчас скажу, пока ещё не сильно озвучено - Российское дворянство до 18 века наполовину состояло из шляхтичей, которые переходили в Царство Московское служить.
Приходило туда много иностранцев, четвёртая часть - пруссы и немцы, ещё четвёртая часть - татары и „закавказцы“. Почему они туда приходили? Это была огромная и богатая территория, да еще и с рабами в придачу. Сейчас в ходу эвфемизм „крепостные крестьяне“, но до 1861 крестьяне были в положении рабов. Их продавали, меняли на собак, лошадей, их можно было проиграть в карты. Признаки рабов и формировали национальный характер. Мировоззрение двух слоёв людей (шляхты как элиты, и тех, кто под элитой) формируется в условиях рабовладения. На наших территориях немного другая история, потому что у нас было 20% шляхты (в России - 1%), ещё 20% - свободные люди. Это была демократическая республика, которая выбирала власть от местных до короля, и, естественно, народ вырастал с совершенно другими мозгами. Согласитесь, 20% - это не 1%, но они легко растворялись в крестьянской массе, потому что многие шляхтичи были вынуждены сами обрабатывать землю».
Шляхта вырастала с другим менталитетом, поэтому шляхту Речи Посполитой не стоит сравнивать со шляхтой России.
По словам Игоря Владимировича, два одинаковых слоя общества похожи, и сейчас говорят на одном языке, но у нас разная история. Сегодня к нам приезжают россияне, и мы для них, по мнению членов Собрания, - недосягаемая вершина, сияющие высоты. «Они просто плачут, когда видят, как мы живём. Они знают, что тебя здесь не толкнут, не обзовут, в отличие от Москвы, где спокойно пройти нельзя. А если и толкнут, то извинятся», - отмечает Чекалов-Шидловский. Выдают разницу исторического развития и внешние признаки, и здесь речь идет о так называемой «провинциальной чистоте». Игорь Владимирович вспоминает москвича Григория Якутовского, который пишет про Беларусь, его последнее произведение называется «Беларусь - это круто»: «У него джазовый стёб по стилю и оформлению книги, он больший фанат Беларуси, чем многие у нас тут».
Далее Игорь Владимирович открывает огромный, немного потрепанный талмуд, на вскидку - на две тысячи страниц, не меньше, в котором списком написаны фамилии на польском в алфавитном порядке. Игорь Владимирович называет книгу «одним из последних и самых больших польских гербовников, какие привезли из Варшавы». Буквально через 10 секунд он находит нужную страницу - видимо, знает справочник как свои пять пальцев.
Герб Шоломицких
Игорь Чекалов-Шидловский: «Итак, Шоломицкие? Вот открываем. Первый Шоломицкий упоминается в 1600 году. Кем он был - надо разбираться. Пинский герб - под вопросом. (Корреспондент KYKY Дмитрий Мелеховец действительно родом из Пинска - прим . ред . ) Видите, книга составлена таким образом: фамилия - герб, фамилия - герб. В чём смысл таких списков? Дело в том, что шляхтич одновременно получал звание, фамилию и герб, потому что надо было его прописать в войско. Он становился сразу военнообязанным, у него появлялось право носить оружие, которого не было у простолюдина, и право прописаться в списках выборщиков. Выборы у нас проводились от местного повета до выборов короля. Для того времени они были сумасшедшей вещью, ведь повсюду царил абсолютизм. Попробуй скажи в России: «Выборы»! Да, Шуйский был выборным, но только когда род прекратился, это был нонсенс, и ещё после этого целое столетие была смута. Здесь же были стабильные выборы и военнообязанность.
Часто шляхтичи ехали поле навозом удобрять, но с саблей. Это чтобы показать: «Я шляхтич, вот мой гонор».
В разговор вступает Юрий Леонидович Шеремет, координатор музыкально-эстетических программ Собрания.
Юрий Шеремет: Голландский путешественник, который вместе с голландским посольством ехал в Великую Тартарию (это Москва), проезжая по нашим территориям, знал, что первый признак шляхетности - это сабля. Крестьянин не имел возможности носить эту саблю. Он видел босых шляхтичей, но с саблей. Его поразило: ведь шляхта, аристократия! Эти аристократы имели право участвовать во всех выборах, во всех сеймиках, подсеймиках. Могли участвовать в них босиком, без обуви. И даже магнаты Радзивилы могли обращаться к такой бедной шляхте «пани-братья». Не считалось, что такая шляхта ниже, это был один уровень.
Игорь Чекалов-Шидловский: «Вернемся к Шоломицким. Первое, что мы видим - энциклопедии, где содержится более 20 тысяч фамилий. Второй этап - смотрим на гербовники, где по фамилиям будет всего несколько тысяч шляхтичей, но здесь уже номенклатурно расписано, кто занимал какие посты, кто выбирал короля и был делегатом на съезд. Третий уровень - если дело сохранилось в нашем архиве, тогда мы можем построить ваш родовод от 13 или от 14 века, проследить, кто кого родил. Дело в том, что когда Речь Посполита была разделена между Российской империей, Пруссией и Австрией, на территории Российской империи шляхту начали приводить в порядок. Не надо думать, что её начали уничтожать физически. Нет, просто начали подгонять под структуру государства.
Вы вытащите элиту из любого общества, и там останется толпа. Представьте себе армию без офицеров: это же будет сброд!
В России было принято, чтобы даже самая главная аристократия говорила „Мы твои холопы, батюшка-царь“. Любой высокородный аристократ позиционировал себя как холоп царя. Для шляхты это было немыслимо, даже нищие и босые считали себя ровней королю».
Почему российские дворяне обязали шляхту предоставлять документы
По словам Игоря Чекалова-Шидловского, российских дворян удивляло, что у белорусов есть благородное сословие, которое само обрабатывает землю. Бывало, что в древние времена крестьянин жил лучше шляхтича, потому что последнего могли покалечить на войне или убить, и некому было работать, если не было большой семьи. Поэтому вопросы материального благосостояния шляхты - очень деликатные. Российское дворянство при переводе шляхты в дворянское сословие решило поставить рамки: обязать представить документы, что стоило серьёзных денег. «И вот тут начинается самый интересный момент, который отражен на телевидении и в фильмах - у шляхты не было документов, - говорит Игорь Владимирович. - Были какие-то привилегии, но они идут к старшему сыну, а у младших ничего нет. Ну, а как? Все знают, что это шляхта, они воюют, ходят на выборы. Новая власть не понимала принципов старого устройства, когда шляхтич и не шляхтич живут в одной деревне. Все российские чиновники сходили с ума».
Подложные документы шляхтичей
На территории современной Беларуси были созданы специальные комиссии, которым надо было представлять свидетелей своего благородного происхождения. Шляхта на это откликнулась очень своеобразно. Они начали делать подложные документы. Скажем, Дунин-Марцинкевич возглавлял целый картель по производству поддельных печатей. Кроме того, в Украине была еврейская фабрика, которая была рада поставить любую печать. «Это ещё неотражённый в литературе детектив. Некоторые судились по многу лет, чтобы доказать, что они представители шляхты. В результате это привело к восстаниям, потому что людей понизили в социальном статусе. Ясно, что крестьяне были заняты обработкой земли, им некогда было воевать или заниматься ерундой. Это шляхтич мог себе такое позволить. И все вылилось в восстание 1830-го года, и другое, 1860-го», - говорит Игорь Владимирович.
В результате всех этих споров было принято решение 80% белорусской шляхты не давать дворянский титул, а записать в крестьяне и мещане: конечно, не в рабы, а в свободные хлебопашцы. Шляхта была недовольна, и очень многие уехали в Америку, что стало традицией до начала 20 века. «Даже в нашем собрании широко распространена ситуация, когда прадеды ездили в Америку на заработки фактически через одного! Это тоже показатель, потому что малограмотный крестьянин был не в состоянии подняться с места, не зная языка, и попробовать выбить себе паспорт. Но были и такие ситуации», - говорит Игорь Чекалов-Шидловский.
Игорь Чекалов-Шидловский: «Мы очень аккуратны в названиях, ведь мещанин в шляхетстве - это смешно. В русском языке слова „дворянин“ и „шляхта“ должны быть разделены. Шляхетство - это особый кодекс шляхетской чести и особый менталитет. Главный тезис нашего кодекса: „служу Айчыне и адказваю перад Богам“. Другой вопрос, как это было в реальности. Шляхта дралась между собой, дурили друг друга, но был кодекс чести, и за нарушения можно было вылететь из шляхты.
Не всегда титул передавался по наследству - собирались соседи и решали, можно ли юноше даровать титул. Шляхетское ли у него поведение, воспитание?»
Сколько белорусов приходит в Собрание узнать про свои корни
На самом деле, информация по всем трем этапам принадлежности к шляхте собирается очень долго. Игорь Владимирович говорит, что базу в Собрании готовили десятилетиями. «Конечно, не так уж часто к нам обращаются, в неделю, может, человек», - говорит председатель. Юрий Шеремет уточняет, что самый большой наплыв желающих узнать корни происходит после книжных ярмарок, где участвует Собрание: «После такого к нам много идёт людей. Но мы всегда спрашиваем, есть ли интерес. Если вам это не нужно, то не надо тратить ни своё, ни наше время. Иногда человек отсюда выходит со слезами на глазах. Он плачет, потому что столько найдено и раскрыто! Как правило, приходят люди, которые слышали что-то от дедушек, бабушек, мам, пап, видели старые фотографии, бумаги, письма».
Итак, в выяснении шляхетской истории наш корреспондент Мелеховец прошел три этапа. Первый - списки войска, второй - гербовник, третий - архив. «Если дело есть в нашем архиве, значит, ваш предок подал документы, они могли быть как одобрены Петербургским сенатом, так и не одобрены, но дело зафиксировано в архиве. Но факт таков: у вас все три этапа есть», - говорит Игорь Владимирович. В результате такого исследования можно получить реконструкцию грамоты начала 19 века, которая выдавалась Минским дворянским собранием по проверке. Вторым этапом будет перевод из гербовников с польского языка. Третий - выяснение, сколько потомков рода родилось. Есть плодовитые роды, а есть те, которые угасли. Герб нашего корреспондента тоже указан в хрониках - Гипоцентавр. «Это кентавр, который целится в змею, растущую у него вместо хвоста. Значение его тоже известно - избавление от собственных пороков», - говорит председатель Собрания.
Как в герб белорусской шляхты попали символы ислама
На самом деле, у гербов много несистематизированных названий, которые переводят на белорусский кое-как. Одна из задач Игоря Чекалова-Шидловского - навести порядок и ввести систематику. Он готовит книгу о символике приватных гербов, которые часто видоизменялись и путались. Один из хороших примеров, который приводит председатель - герб фамилии Тышкевич, в виде полумесяца и шестиконечной звезды. Поскольку у населения возникал закономерный вопрос, еврейский ли это род, на гербе Логойска (родине Тышкевичей) впоследствие стали рисовать пятиконечную звезду во время войны.
Но правда в том, что полумесяц с пятиконечной звездой - символ пяти столпов ислама, он изображен на многих мечетях. Вот так Логойск, не желая становиться еврейским городом, стал исламским.
Вообще, символика, по словам Игоря Владимировича - вещь деликатная. Скажем, после Холокоста шестиконечную звезду исключили из геральдики. Но в 18–19 веке на гербах часто встречается шестиконечная звезда, на которой делали рисунки и дополнительные символы.
Игорь
Владимирович
:
«Не догадаетесь никогда, что голубь был запрещён. Почему? Это символ Духа Святаго, и в католическом, и в православном храме голубь, падающий сверху - символ божественного нисшествия на землю. Вообще, тема шляхетства долгое время была под запретом. Это же элита, что противоречило марксизму, который долгое время дурил нам голову. Они это цинично понимали, издевались, уничтожали массы людей. Никогда бы шляхтич или даже помещик не отправил своего крестьянина в Сибирь, даже если бы тот украл дерево. Высек бы, но это другие вещи. Элиту надо уважать, точнее, она должна вести себя так, чтобы вызывать уважение к себе. Любая - творческая, научная, политическая, экономическая.
На самом деле, мы щепетильно подходим к нашей работе. Многие не понимают, начинают валять дурака. Но это же кропотливый труд. Для россиян мы не можем вообще ничего сказать: „Да, в дворянстве прописан, но это не говорит о том, что вы принадлежите к этому роду. Давайте документы, артефакты“. Сегодня очень редко люди приходят с какими-либо документами: всё сжигалось, уничтожалось, потому что шли бесконечные войны. В нашем архиве есть далеко не всё, а только примерно 10% фамилий. Но это больше, чем в Варшаве. Очень много наших архивов в Италии и Турции, а почему - не знаем».
Шеремет Юрий Леонидович: Предоставить документ, подтверждающий, что вы шляхтич, - наша работа. Но основная наша цель совсем другая.
Мы хотим показать, что мы не «дурны беларус», мы настолько сильная и мощная нация, и не надо считать нас кем-то глупым и слабым.
Мы пытаемся поднять самосознание белоруса, который пришёл сюда. Да, он шляхтич, да, ему интересно. Но кем были его предки?
Предки нас ведут по жизни, вся эта аура передаётся из поколения в поколение, что доказано психологами. Не зная своей истории, корней, ты, во-первых, Иван, который не помнит родства. Во-вторых, нельзя научиться любить Родину, не зная истории. Надо любить Родину, за которую твои предки проливали свою кровь.
Игорь Владимирович: Сейчас можно оформить свое происхождение официально. Мы тоже выдаем реконструкцию грамоты. Но это стоит денег. Дело может быть одно, но в роду три или четыре фамилии. Это толстые папки, а их надо скопировать, разобрать, что написано. Это недешевое удовольствие, и результат может стоить до трёх тысяч долларов - максимум.
Заметили ошибку в тексте – выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Около миллиона белорусов являются потомственными шляхтичами. Слова «шляхта» происходит от двух немецких слов «род» и «сражение», что дословно означает «люди боя». Белорусская шляхта считается благородным сословием, которая сражалась за Отечество во время образования государства.
В предании говориться, что родоначальниками белорусско-литовской шляхты являются древние римляне. Так литовцы подчеркивали благородность и древность своего рода. Шляхтичей могли называть рыцарями.
В Великом Княжестве Литовском (ВКЛ) около 15% населения была шляхтой. Подобная концентрация элитных слоев общества стала уникальной для Европы. Она одновременно представляла собой вид ополчения для защиты границ ВКЛ и руководящая элита общества.
Шляхтичи считали своим богатством достоинство и честь, а принципом – равенство и свобода. Они были единственными носителями национального сознания белорусского народности: они знали и интересовались историей предков, имела собственные политические и духовные идеалы.
Речь Посполитая и ВКЛ не обладали своим институтом регистрации гербов. Многие первоисточники сообщают только о польской шляхте, но это не так. Шляхта была многонациональна и могла проживать за пределами польских земель. Кроме поляков в нее входили литвины или белорусы и жемойтийцы, предки современных татар, русских, украинцев, евреев и литовцев. Люди из Венгрии, Франции, Дании и Швеции приезжали к королю ВКЛ для службы. Отсюда и разнообразие конфессий среди шляхты. Она выполняла неповторимую социально-политическую роль в государстве. Шляхту разделяли по воеводствам: волынская, пинская, виленская и т.д.
Раздел Речи Посполитой привел к перерегистрации шляхты в число русского дворянства. В этот период большая часть белорусской шляхты потеряли свое благородное сословие, оказавшись помещиками или крестьянами. В Росси только 1% населения относились к дворянам. Высокая концентрация элитного сословия на бывшей территории ВКЛ пугало правительство. Четыре века гонора и почестей не прошли даром. Шляхта требовала к себе соответствующего отношения и в составе России.
Октябрьская революция полностью уничтожила шляхту. Многие семьи покидали территорию Беларуси. Оставшиеся представители были убиты, высланы в сибирские регионы. Многие в страхе меняли известные фамилии и уничтожали свои документа, где упоминалось их отношение к высшему сословию.
Шляхта является важной частью белорусской истории и национальным достоянием. Она на несколько веков появилась раньше российского дворянства и обладала уникальными историческими традициями. Геральдика и история Европы неразрывна со шляхетской историей и гербами. В отсутствие объективной концепции белорусской истории история шляхты помогает посмотреть на прошлое по-другому. Беларусь является страной замков и рыцарей, свободолюбивого и гордого народа.
Где же сегодня белорусская шляхта? Тонкими ниточками между прошлым и настоящим могут быть бабушкины предания, редкие и уникальные родословные ювелирные вещи и т.д. Были случаи, когда дворянскую грамоту находили за иконой или картиной. Но все они истлели от сухости и превратились в прах. Кое-где еще можно услышать о шляхетском прошлом – нравах и обычаях, околицах и т.д.
Сегодня составлены шляхетские энциклопедические словари. Они содержат более 200 тысяч фамилий и гербов. Но большая часть литературы издана на территории Польше. Если в гербовниках есть фамилия, то большая вероятность, что потомки высшего белорусского сословия сегодня носят именно ее. Почему вероятность? В XVIII веке начали активно подделывать документы принадлежности к шляхетскому сословию.
Истинные наследники шляхты инстинктивно проявляют шляхетность в поведении, отношению к прошлому, чувстве собственного достоинства и т.д. Они занимают руководящие должности в частных и государственных структурах, культуре и науке. Шляхетские гены видно в умении руководить, сохранении фенотипа, желанию учиться. Идеалом шляхтича был человек с высокими моральными принципами, деятельный и ответственный, жизнь которого основана на шляхетском кодексе чести.
В советское время вспоминать о своем происхождении было сначала опасно, а потом немодно. Осмотрительные родители сжигали фотокарточки статных дедушек в парадной форме и модниц бабушек, которых никак не примешь за идеологически правильных крестьян. А сегодня их дети объявили себя наследниками голубых кровей. «Большой» отправился в Минское собрание шляхты и дворянства, чтобы узнать, что же это за птица - современный белорусский аристократ.
«Уравнивают только гильотина и эшафот»
Чего только ни ожидаешь увидеть, когда стучишься в кабинет Минского собрания шляхты и дворянства: рыцарские доспехи, робкие слуги, белые лошади, поросята в яблоках - но нет, офис как офис, разве что на стенах гербы для антуража. А между прочим, именно сюда каждый день приходят люди, с которыми, если бы не революция семнадцатого года, корреспонденту «Большого» вряд ли удалось переброситься хотя бы парой словечек.
Минское собрание шляхты и дворянства официально существует с 2009 года. Среди основных его целей - объединение потомков знатных родов, изучение генеалогии и геральдики, возрождение морально-этических традиций и организация всевозможных салонов, концертов и балов. За советские годы наследников шляхты и дворянства неплохо разбросало по социальной лестнице: есть среди них и бывший министр, и автослесарь.
Николай Шалимо, адвокат:
«Прадед мой, по рассказам, был очень богатый человек. Трех своих сыновей - в том числе моего деда - он направил в Америку учиться. Дед получил диплом агронома и вернулся в Беларусь. После революции он скрывался, но профессия выручила - дед не только избежал репрессий, но и умудрился стать заместителем председателя колхоза».
Председатель собрания Игорь Чекалов-Шидловский когда-то преподавал математику в политехническом институте и всерьез заинтересовался собственной генеалогией после того, как в одном из гербовников обнаружил фамилию Шидловских. По оценке Игоря Владимировича, одной звучной польской фамилии достаточно, чтобы причислить себя к шляхетскому роду:
Шляхта - это же не российское дворянство. Шляхтич берег свою фамилию как знамя. В Российской империи могло быть хоть десять тысяч Ивановых, потому что дворяне давали рабам свою фамилию. Я принципиально не сказал «крепостным крестьянам», это ведь эвфемизм. Если человека можно продать и купить, это раб.
Сарматский портрет - форма парадного рыцарского портрета, характерная для живописи Великого княжества Литовского в XV-XVIII веках. Такие портреты выставлялись в специальных залах как свидетельство благородного происхождения.
Впрочем, к социальному неравенству Игорь Владимирович относится философски:
- Уравнивают только гильотина и эшафот. Государство - это всегда пирамида, и главное, чтобы наверх попадали люди достойные.
У Чекалова-Шидловского есть еще одно доказательство собственного благородного происхождения - семейные предания и фотографии, которые хранились в запасниках альбомов. Вместе с замом и руководителем музыкальных и культурных программ Юрием Шереметом он демонстрирует красивые фотокарточки дореволюционных времен, где знатные усачи в парадной одежде перемежаются с нарядными дамами. «Ну как, похожи наши предки на крестьян?» Ни капельки, честное слово.
Дом Ваньковичей, который стал филиалом Национального художественного музея, - единственная восстановленная шляхетская усадьба в Минске.
Как проверить свое шляхетское происхождение?
По мнению членов Минского собрания наследников шляхты и дворянства, на шляхетское прошлое в первую очередь указывает фамилия. Сверить ее с перечнем из пофамильного гербовника здесь можно бесплатно. Если нашли, то в Минском собрании вы с большой долей вероятности будете считаться аристократом.
Для реального подтверждения знатного происхождения придется продолжить исследовательскую работу. Надежнее всего проверить информацию в Национальном историческом архиве. Прежде чем идти туда, постарайтесь собрать максимально полные сведения о ваших предках: фамилии, имена, отчества, даты и места рождения лиц, которые родились до 1917 года. Как вариант, опросите пожилых родственников или посетите кладбища, где захоронены ваши предки. Поиски в архиве можно проводить самостоятельно, а можно прибегнуть к услугам специалиста. «Исполнение запроса генеалогического характера» архив оценивает почти в одиннадцать миллионов рублей. Не пугайтесь, это максимум. Как правило, за исследование рода у вас попросят от трех до шести миллионов. Кстати, чем более вздорным был характер у ваших прадедов, чем чаще они ругались и судились, тем больше вероятность отыскать их следы в архивных бумагах.
Каждый десятый белорус - шляхта»
Слушаю детективные истории о том, как современные шляхтичи и дворяне обнаружили знатность своего рода, и понимаю: такой раритет, как фотокарточки прадедушек и прабабушек (или любые другие реальные документы), есть далеко не у всех членов собрания. Чаще всего в качестве доказательства голубых кровей выступают славные фамилии в паспортах и полные многозначительных намеков рассказы бабушек и дедушек.
Каждый десятый белорус сегодня может причислить себя к наследникам благородного сословия, - прикидывает Игорь Владимирович. - С документами сложнее: еще в XVIII веке по указу Екатерины II в российское дворянство перевели только 25% шляхты. К этому времени у многих уже истлели нобилитационные грамоты. Подтвердить свое знатное происхождение было нечем. Российские чиновники хотели разобраться в этой системе, приезжали в то или иное место - и видели людей, которые живут по-крестьянски, но носят саблю. При этом они издревле считались шляхтой: «Отец и дед наш воевал, на сейм нас приглашают» - но доказать ничего не могли, а потому попадали в мещанское или крестьянское сословие.
Галина Валицкая, ландшафтный дизайнер:
«О благородном происхождении нашего рода я что-то слышала от родителей, но всерьез эти слова не воспринимала. Была еще история, до сих пор не знаю, правда или шутка: будто бы в 70-е годы родственники оставили наследство в Штатах - но это выглядело настолько анекдотично, что родители отказались. Потом, уже после смерти родителей, я обнаружила, что наша фамилия значится в списках дворянских родов, и за эту ниточку стала тянуть, как Даша Донцова».
Документы, которые сохранились до 1917 года, охотно уничтожали сами их обладатели. Потому как советское правительство активно обменивало их на билеты куда-нибудь на спецпоселение - правда, только в один конец. Нередки были случаи, когда носители гордых аристократических фамилий меняли в них несколько букв, чтобы избавиться от опасной буржуазной фонетики.
Так что же это получается: никаких документов? Верить честному благородному слову? Может быть, «справку» об аристократичности рода можно получить в государственных архивах? Члены Минского собрания в ответ только руками разводят и объясняются: это у них в организации можно бесплатно проверить, встречается ли ваша фамилия в гербовниках, и получить грамоту-артефакт (при этом руководство собрания подчеркивает, что их грамота - это всего лишь реконструкция, а не подлинный документ, имеющий юридическую силу), а Национальный архив просит денег.
Если у вас не шляхетская, а дворянская фамилия, придется обращаться в Петербург - там еще дороже.
Получается, что далеко не каждому современному белорусскому аристократу по карману подтвердить чистоту своей крови. Что неудивительно: шляхетство не равнялось богатству даже в Великом княжестве Литовском. Юрий Шеремет ссылается на воспоминания голландского путешественника:
- Он ехал в Москву через земли княжества и поражался: какой же это высокородный человек едет на возу с навозом? А в навоз сабля воткнута. Шляхтич порой жил беднее, чем крестьянин. Но с саблей даже пахать выходил!
Интересуюсь, есть ли сабля - непременный атрибут шляхетства - у председателя. Есть! Подарили в честь пятилетия Минского собрания. Демонстрировать мне ее берется Юрий Шеремет: слегка достает из ножен, чтобы видна была скользящая по лезвию надпись.
Только до конца не вынимай, - мимоходом бросает Игорь Владимирович. - Если шляхтич достал саблю из ножен, значит, придется ею кого-то разрубить.
В кабинет заходит человек - и уже понятно, шляхтич он или нет. Движения, осанка, интеллигентная манера разговора… У многих из нас крупные носы, большие глаза. Это генетика!
Расшифровка польского шляхетского герба Любич
В поле лазоревом подкова серебряная, концами вниз обращенная, а внутри и на вершине подковы той - два кавалерских креста серебряных».
Перевернутая серебряная подкова отгоняет зло и несчастье, символизирует рыцарство.
Рыцарские кресты обозначают отвагу и смелость.
Голубой фон в данном гербе не несет смысловой нагрузки, но в целом в геральдике ассоциируется с небом, честью, чистотой.
Что, так и будем «я мужык, дурны мужык»?»
О внешнем сходстве незнакомых особ благородного происхождения здесь могут рассказать множество историй: встретятся на каком-нибудь современном балу или собрании два человека, видят друг друга первый раз, но похожи как братья - и вдруг выясняется, что у них общие предки. От разговоров о дворянском фенотипе неуловимо тянет снобизмом, что так не похоже на моих собеседников. Как бы невзначай интересуюсь, чувствуют ли наследники шляхты свое отличие от людей неблагородного происхождения.
Нет. Более того, если к нам приходят люди, которые не имеют никакого отношения к шляхте, но интересуются историей, мы только рады: формально их в организацию не принимаем, но приглашаем на свои мероприятия. Мы ведь тоже в первую очередь обыкновенные люди современной жизни, которые серьезно относятся к своим корням. Шляхетство и дворянство дают нам возможность перенестись в другой мир, насладиться иной жизнью.
На вопрос о том, не ностальгируют ли современные аристократы по старым временам, когда благородное происхождение гарантировало привилегии в обществе, шляхта и дворяне тоже отвечают отрицательно.
Обязанностей было больше, - взвешивает все за и против Игорь Чекалов-Шидловский. - Брать саблю и идти воевать - небольшая привилегия. Да и шляхта была в основном мелкой, трудовой. Что касается должностей, то их уже с века XVIII-XIX не занимали по фамилии. Происхождение ценилось, но личные качества были важнее. Не нужно забывать еще и о том, что шляхта - это не каста. В данное сословие можно было попасть за военные и гражданские заслуги - и попрощаться с ним за неподобающее поведение.
Наталья Чекалова-Ефимова, филолог
«Бабушка шепотом говорила мне, что у нас дворянские корни, есть свои земли в Ставрополье. В семье поддерживались дворянские традиции: к примеру, у папы за столом было свое место, куда никто не имел права садиться. Он учил нас не доедать с тарелок до конца - как бы оставляешь бедным. Дом был частный, и, если кто-то просился на ночлег, мы обязаны были впустить. Да, в детстве это казалось игрой, но в списках Ставропольского края действительно есть фамилия Ефимовых».
У нас, кстати, то же самое, - добавляет Юрий Шеремет. - На салонах я всегда напоминаю, что мы здесь все под гербами ходим, и это обязывает нас вести себя соответствующе. Мы не Иваны, не помнящие родства своего. К примеру, на одной из встреч я увидел, как член нашего собрания - из хорошего рода, между прочим! - стоит с бокалом в руке, но в куртке и бейсболке. А у нас ведь строгий дресс-код: женщины в вечерних платьях, мужчины в темных костюмах. И все, больше этот человек на наших встречах не присутствует. То же бывает за нарушения кодекса шляхетской чести.
По словам членов Минского собрания наследников шляхты и дворянства, во многих европейских странах возрождение благородных династий - это практически государственная политика. Как еще консолидировать нацию, воспрепятствовать ее размытию многочисленными эмигрантами? И главной своей задачей Минское собрание называет воспитание чувства самосознания и патриотизма у белорусов.
Из шляхетских родов
Хотя рассуждения об особой пассионарности шляхты и дворянства не имеют никакого научного обоснования, множество белорусских деятелей культуры и вправду имели благородное происхождение. К примеру, самым настоящим шляхтичем был Янка Купала. Историк и писатель Вацлав Ластовский, первый редактор «Нашей Нивы» Александр Власов, драматург Франтишек Олехнович, общественные деятели братья Луцкевичи - все они потомки мелкой шляхты. А знали ли вы, что представитель русского рока Андрей Макаревич - потомок белорусских шляхетских родов? На Березовщине (Брестская область) жили его предки по отцовской линии, на Витебщине - по материнской. Вот вам и «Машина времени».
Белтелерадиокомпания недавно презентовала целый сериал о белорусской шляхте «Шляхта. Брутальная гісторыя», так что, если заинтересовались темой, обязательно посмотрите. «Большой» рекомендует!
Мои собеседники, которые весь разговор держались сдержанно, в раз становятся эмоциональнее.
- Убрать этот бренд «Люди на болоте»! Что, так и будем «я мужык, дурны мужык» или, как у Некрасова, «высокорослый больной белорус»?
- Нет, мы не такие!
- Разве можно кого-то этим увлечь? Пятью-то ложками затирки? Героическими историями нужно вести за собой! Высокими идеями!
- Почему белорусов нам показывают в вышиванках и соломенных шляпах? А где сарматская мода? Ладно хоть от лаптей стали отказываться - не наше это, а российское. Видят волынку, говорят: «Шотландская!» Нет, это дудой называлось. Хорошо, что сегодня мы понемногу начинаем говорить о наших корнях.
- Нужно, чтобы белорус понял, что отчизну нужно любить. В этой земле лежат твои предки! Красивейшая страна, прекрасный народ - только ему нужно об этом напоминать.
Юрий Шеремет, музыкант, администратор бизнес-центра:
«Род Шеремет идет от прусского короля. Шереметьевы, Колычевы, Романовы - все они пошли от этой фамилии. Моя бабушка, родом из Слуцка, закончила женскую гимназию и владела шестью-семью языками. На языке оригинала читала мне Гете, Мицкевича…»
Когда я уже собираюсь уходить, наследники шляхты и дворянства предлагают и мне поискать свою фамилию в гербовниках. В молоко. Мельникова - слабая заявка на шляхетство. Собеседники явно не хотят меня огорчать: «Может быть, по материнской линии?» - и взамен на названную мамину фамилию напоследок дарят мне возможность почувствовать себя особой дворянских кровей.
P.S. Профессия обязывает нас быть подозрительными, а потому мы позвонили в Национальный исторический архив Беларуси. Там нам еще раз напомнили, что Минское собрание наследников шляхты и дворянства не выдает подлинных документов. Грамота, которую можно получить здесь, - это реконструкция, что не дает стопроцентной гарантии дворянства или шляхетства. Хотя даже в архиве не сталкивались с тем, чтобы подтверждение дворянства или шляхетства требовалось для чего-то большего, чем знакомство с родом: как-то не принято у нас в стране по родословной возвращать имения. Так что за светской атмосферой, приятной беседой и компанией единомышленников добро пожаловать в Минское собрание наследников шляхты и дворянства, а историческую правду и серьезные документы, проливающие свет на ваше, без сомнения, благороднейшее происхождение, придется все-таки поискать на архивных полках - тем более, как уверяют сотрудники, бумаги здесь неплохо сохранились.
Слово «шляхта» происходит от средневерхненемецкого Geschlecht (род, порода), или от Schlaht (битва). Из немецкого языка в XIII веке оно вместе с многими другими терминами из области государственно-правовых отношений проникло сначала в чешский, а затем в польский язык. В Польше в XIII – XIV веках словом «шляхта» стали называть формирующееся в это время военно-служилое сословие.
С заключением в 1385 году Кревской унии и началом публикации первых земских привилеев этот термин распространился также и на территории Великого княжества Литовского (ВКЛ). Здесь в это время имели хождение другие термины для обозначения военно-служилого сословия, среди которых важнейшая роль принадлежала «боярам». В течении XV – XVI веков различные термины в государственно-правовых документах бытовали параллельно. Но по мере эволюции политического устройства ВКЛ и оформления шляхты как единого сословия произошла постепенная унификация терминологии.
Происхождение шляхетского сословия ВКЛ
В процессе становления шляхетского сословия на территории ВКЛ можно выделить несколько этапов. Первый соответствует периоду с середины XIII до конца XIV веков. В это время в продолжение традиции Древнерусского государства княжеские дружинники и воины, происходившие с территории Полоцкого, Туровского и Смоленского княжеств по-прежнему именовались «баляры», или «бояре». Со второй половины XIII века так же именовались дружинники великого князя литовского, а также дружинники удельных князей и даже крупных землевладельцев.
Батальная сцена на одной из миниатюр Радзивилловской летописи XV века
Принадлежность всех этих людей к общей группе определялась общей для всех обязанностью служить своему князю, что, в свою очередь, давало им права на получение от него кормлений и возможностей приобретения и держания земельной собственности. В состав этой категории входили лица различной социальной и имущественной принадлежности. Среди них были как потомки мелких литовских князей, а также старшей дружинной знати, являвшиеся богатыми наследными собственниками-вотчинниками своих земель, так и находящиеся в личной зависимости слуги князя, за службу получавшие от него стол, содержание, одежду, оружие и подарки, а также часть военной добычи.
Исследования показывают, что подавляющее большинство бояр по своему имущественному положению были людьми небогатыми. Как правило, они владели лишь небольшой усадьбой и одним-двумя зависимыми людьми-челядинами, или вовсе не имели своей земельной собственности.
Второй этап датируется временем между окончанием XIV и первой половиной XVI веков и связан с правовым оформлением военно-служилого сословия. Начало этому процессу было положено в 1387 году изданием великим князем литовским Ягайло первого земского привилея в ознаменование заключения Кревской унии с Польшей. В нем говорится, что воинская повинность в ВКЛ распространяется не только на «людей, носящих оружие, или бояр» (armigeri sive boyarines), но на всех мужчин, к этому способных.
Те из бояр, которые принимали католическую веру, а также их наследники, получали права владеть, держать, продавать, дарить, менять свои земли по собственной доброй воле. Жившие на этих землях крестьяне должны были выполнять в его пользу те повинности, которые полагалось выполнять в пользу князя. Они также освобождались от выполнения всех других принудительных работ, за исключением замковой повинности. Привилей гарантировал эти права как в отношении самих бояр и их прямых наследников, так и в отношении их вдов.
В 1413 году был издан Городельский привилей, адресатом которого являлись «паны, шляхтичи и бояре» (nobiles, barones, boyares) католического вероисповедания. Привилей подтверждал их старые владельческие права и предоставлял новые: занимать земские и придворные должности, участвовать в заседаниях великокняжеской Рады и в деятельности общих сеймов, распоряжаться доходами с полученных в качестве пожалований великокняжеских имений, т.е. те же права, которыми к тому времени уже пользовалась польские паны и шляхта. С целью укрепления боевого братства поляки даровали литовским боярам свои гербы. Семьи, пользующиеся одним гербом, рассматривались как родственники друг друга.
Хотя вышеназванные права предоставлялись первоначально лишь боярам-католикам, в результате междоусобной войны 1430 – 1434 годов в ВКЛ они оказались распространены также и на православных. Соответствующие решения были проведены в привилеях Ягайлы 1432 года и Сигизмунда Кейстутовича 1434 года.
Казимир IV Ягеллон, великий князь литовский в 1440 – 1492 годах, король польский в 1447 – 1492 годах
Закрепление привилегированного характера военно-служилого сословия ВКЛ произошло в привилее Казимира IV Ягеллона, изданном в 1447 году. В этом документе нашли подтверждения права бояр на земли и собственность, дарованные им предками Казимира, были гарантированы основные права на владение, наследование, продажу, залог и обмен имений. После смерти боярина его владения не могли быть конфискованы, а передавались его наследникам. Кроме того, дочери и родственницы бояр могли выходить замуж без ведома князя или его наместника.
Одним из важнейших положений привилея было освобождение живших во владениях бояр зависимых крестьян от уплаты любых повинностей в пользу государственной власти с передачей права на получение соответствующего дохода за их владельцем. На боярские владения распространялось также права судебного иммунитета, что делало их владельца единственным судьей для своих крестьян. Привилей подтверждал личную свободу и неприкосновенность бояр, гарантировал принцип личной ответственности при судебных конфликтах, предоставлял боярам ряд других привилегий, в том числе свободу выезда за границу для службы.
Права и обязанности шляхты
Правовое положение шляхетского сословия, созданное великокняжескими привилеями XIV – XVI веков и получившее окончательное оформление в Статутах ВКЛ 1529, 1566 и 1588 годов, резко отличалось от правового положения иных категорий населения. Шляхта могла владеть землей на правах личной собственности, имела право беспошлинно торговать продукцией своих имений, в том числе вывозить их за границу, была освобождена от выплаты таможенных пошлин на товары, приобретенные за границей для личного пользования, а также от всех других налогов и повинностей, кроме обязанностей несения военной службы во время войны и выплаты денежных средств на военные нужды, которые собирались по решению общего сойма.
Шляхтич имел право оставлять службу у одного магната и переходить к другому, а также свободно выезжать за пределы страны. Он сохранял свободу независимо от того, как долго находился на службе у того или иного магната или проживал на арендованной у него земле. В законодательных актах провозглашались неприкосновенность личности шляхтича, которого было нельзя заключить в тюрьму до суда. Судить его могли только равные ему другие шляхтичи. Только шляхта имела право занимать государственные должности и участвовать в заседаниях сойма. Для защиты общих интересов шляхта имела право объединяться в политические союзы-конфедерации.
Основным занятием для большинства шляхтичей в мирное время были охота, пиры и танцы, сформировавшие особый тип шляхетской культуры XVI – XVIII веков
Основной обязанностью шляхты являлась военная служба. В 1502 году на сейме в Новогородке было установлено, что каждый землевладелец должен переписать своих людей и списки отдать Великому князю под присягою, что ничего не утаил. С каждых десяти имевшихся у него служб (крестьянских дворов) шляхтич должен был выставить с собой ратника в «зброе» (вооруженного – прим. ред.), на коне и с копьем. Начиная с 1528 года ратник в полном вооружении должен был выставляться с каждых восьми служб. Кто имел только восемь, обязан был выезжать сам. В документах их называли «конные бояры, якия людей не маюць», или «пешая шляхта». У кого людей было меньше или совсем не было, должны были снаряжать воина вскладчину от соответствующего числа крестьянских дворов в их собственности.
Было установлено, что не явившийся к сроку на сборный пункт подвергается штрафу в 100 грошей, кто не выедет неделю спустя, теряет имение, а за дезертирство полагалась смертная казнь. В 1528 году было установлено, как должен быть снаряжен воин в походе: «на добром кони во зброи з древом, с прапором, на котором бы был панцер, прылъбица, меч, або корд, сукня цветная, павеза и остроги две». В том же году был составлен список, кто и сколько всадников по призыву к ополчению должен выставить. Наибольшее число воинов выставляли Виленское воеводство (3605 человек, из которых 466 всадников со всех своих имений должен выставить виленский воевода Гоштовт), Трокское воеводство (2861 человек, из которых трокский воевода выставлял 426 всадников), а также Жмудская земля (1839 человек, из них 371 всадника выставлял жемайтский староста). Общая численность посполитого рушения могла достигать 10 178 воинов.
Эти и другие данные переписей войск ВКЛ в 1528, 1565 и 1567 годах явно показывают огромную имущественную разницу между различными представителями одного сословия. В то время, когда крупные феодалы могли выставить в армию целые конные отряды, представители мелкой шляхты не имели даже положенного вооружения. По количеству выставленных шляхтой воинов их можно разделить их на пять основных категорий в зависимости от величины земельных владений. К первой группе относятся самые мелкие шляхтичи (1 всадник), затем мелкие (2 – 10 всадников), средние (11 – 50 всадников), крупные (60 – 100 всадников), магнаты (более 100 всадников).
Абсолютное большинство военнообязанных шляхтичей принадлежит к группе самых мелких и мелких землевладельцев. В 1528 году они составляли 2562 человек, или 81 процент всех шляхтичей, явившихся на смотр из белорусских поветов (уездов). При этом они выставляли 53,6 процента всех (3873) лошадей из белорусских поветов, или 10,5 % всех (19817) лошадей ВКЛ.
Категории шляхты
Наиболее заметной группой господствующего сословия являлась высшая знать, в состав которой вошли потомки удельных русских и литовских князей и старших дружинников, богатые вотчинники, и крупные землевладельцы, крупнейшие иерархи церкви. Примерно с середины XV века для ее обозначения в государственно-правовых актах начинает использоваться термин «паны». В Статутах ВКЛ и других документах выделяются следующие их категории:
- «Паны радные» – высшая знать, представители которой занимали придворные должности и заседали в составе Рады ВКЛ;
- «Паны хоруговные» – крупнейшие землевладельцы, выступавшие в поход под своими знаменами (хоругвами) во главе собственных отрядов;
- «Панята» – богатые землевладельцы, выступавшие на войну под особой хоругвой в составе особого отряда, отдельно от поветового ополчения шляхты.
Как правило, панами-радой и панами хоруговными являлись представители одних и тех же семей. Во второй половине XVI века эта группа по польскому образцу стала называться «магнатами». «Попис войска ВКЛ» 1528 года насчитывал 23 магнатских рода, аналогичный документ 1567 года – уже 29 родов, каждый из которых владел более чем тысячей крестьянских дымов.
Магнаты Речи Посполитой первой половины XVII века. Фрагмент картины Томаша Долабеллы
На более низкой в сравнении с этой группой ступени находились «бояре-шляхта», или со второй половины XVI века – просто «шляхта», – которые также были внутренне весьма неоднородной группой. Ее костяк составляли средние и мелкие собственники, которые обладали хорошей оседлостью и владели одним или несколькими имениями с собственными землями и обрабатывавшими их зависимыми крестьянами. Они, как правило, имели наследственные гербы, или наделялись ими, получив шляхетство от короля. Впоследствии, в XVII – XVIII веках, эта группа получила название «фольварочной шляхты».
Еще ниже ступенью находилась наиболее многочисленная группа малоимущей шляхты, владевшей лишь 5 – 10 волоками земли (волока - 21,36 га), которые, при отсутствии зависимых крестьян, они обрабатывали собственными силами. Совершенно не отличаясь от крестьянства в имущественном плане, малоземельная шляхта пользовалась всеми основными привилегиями своего сословия и обладала характерной корпоративной культурой. Зачастую образовывались целые шляхетские поселения, так называемые «застенки» или «околицы», которые были обособлены от соседних крестьянских поселений. Их население известно как «застенковая», «околичная» или «загоновая» шляхта.
Наконец, в самом низу находилась безземельная шляхта («голота»), которая жила за счет аренды государственных или магнатских земель на условиях выплаты оброка («чиншевая шляхта»), или за счет службы («служилая шляхта»).
«Шляхтич на загроде равен воеводе». Небогатый шляхтич, рисунок XVIII века
Особенностью Великого княжества Литовского являлось наличие значительной по численности промежуточной группы, занимавшей положение между шляхтой и крестьянами. Таким промежуточным статусом, например, обладали «панцирные бояре», или «панцирные слуги», набиравшиеся из вольных людей, крестьян и мещан и селившиеся в пограничных с Московской державой районах. На условиях бесплатного пользования наделами и рядом других привилегий они должны были участвовать в походах «с имений своих поспол (наравне – прим. ред.) с бояры», а также нести пограничную и гарнизонную службу. Между походами они должны были подчиняться местному каштеляну.
Другой подобной группой являлись «путные бояре» («путные слуги», «сельские путники»), выполнявшие «путную службу», т.е. поездки по поручениям администрации и за это получавшие аналогичные права пользования полученным от Великого князя земельным наделом. Пока границы шляхетского сословия оставались открыты, эти военнообязанные крестьяне часто стремились, – и в большинстве случаев им это действительно удавалось, – попасть в его ряды. Известны, однако, и противоположные случаи, когда бояре-слуги, которые не могли выполнять свои обязанности, переводились в категорию зависимых крестьян.
Литература:
- Любавский М.К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. – Мн.: Беларуская навука, 2012, – 397 с.
- Лойка П. А. Шляхта беларускіх зямель у грамадска-палітычным жыцці Рэчы Паспалітай другой паловы ХVІ – першай трэці ХVІІ ст. – Мн., 2002. – 99 с.
- Саганович Г. М. Войска Вялікага Княства Літоўскага ў ХVІ – ХVІІ ст. – Мн.: Навука i тэхнiка, 1994. – 79 с.
- Селицкий А. И. Польская шляхта в социально-правовой системе Российской империи // Поляки в России: XVII – XX вв.: Материалы Международной научной конференции. – Краснодар: «Кубань», 2003. – с. 105–128.
- Грицкевич А.П. Формирование феодального сословия в Великом княжестве Литовском и его правовые основы (ХV – ХVІ вв.). // Первый Литовский Статут 1529 г. Вильнюс, 1982.
- Грыцкевiч А.П. Шляхта. // Энцыклапедыя гiсторыi Беларусi, т.6, кн. 2. – Мн.: Беларуская энцыклапедыя, 2003. – с.220 – 223.
- Грыцкевiч А.П. Баяры. // Энцыклапедыя гiсторыi Беларусi, т.1. – Мн.: Беларуская энцыклапедыя, 2003. – с.338.
- Ткачоў М. А. Баяры панцырныя. // Энцыклапедыя гiсторыi Беларусi, т.1. – Мн.: Беларуская энцыклапедыя, 2003. – с.339.
Теперь настало время взглянуть на наиболее заметные проявления активности внутривластных компрадоров по насаждению лжеисторического сознания и самосознания в Белоруссии, которые, впрочем, представляют собой лишь верхушку айсберга. Националистическая мифология и основанная на ней пропаганда антиисторической лжи и ложного духовно-исторического самосознания народа достаточно структурирована и, помимо прочего, имеет своё «кощеево яйцо» - осевую «священную» эпоху, из ложного образа которой темные лучи превратных интерпретаций расходятся в разные стороны - ретроспективно и перспективно: через призму этой эпохи преломляются и все события и лица предшествующей и последующей истории . Это - эпоха Великого княжества Литовского, плавно перетекшая в эпоху Речи Посполитой . Почему именно эта эпоха? Не только из-за исторического надлома и разрыва между Русью Западной и Русью Восточной. Именно в это время произошло рождение общественной группы, которая является не просто сословной, социально-классовой, а духовно-классовой - ополяченной и окатоличенной шляхты. Сущностью этой группы является отнюдь не землевладение и профессиональное военное дело, даже не господствующее положение в государстве с безмерными привилегиями, а предательство - Бога и святой веры, языка и культуры, отцов и всего народа, - которое совершила значительная часть западнорусской аристократии. Именно духовные, а часто и физические ее потомки и преемники и являются вкупе творцами всех «противоречий» белорусской истории, межпоколенными коллаборационистами и переписчиками самой истории Белой Руси. Вся их практико-политическая и теоретико-идеологическая деятельность (как и у польской нации, которой они поклоняются) вплоть до сего дня основана на иудином предательстве и представляет собой страстное самооправдание - безнадежную попытку оправдания предательства, в том числе, перед самими собой. За этой деятельностью стоит антихристианская сущность, поскольку вся деятельность дьявола и последовавших за ним ангелов как раз и состоит в попытке оправдать ложью свое первоначальное и последующие предательства и втянуть в него как можно больше людей.
Таким образом, возвеличивание образа западнорусской аристократии, превратившейся в польско- литвинскую шляхту (а заодно и самой шляхты польской), а также ее «свершений» от времен отступничества и вплоть до наших дней и составляет стержень искаженной картины истории белорусов и навязываемого им ядовитого народно-исторического самосознания. И здесь следует сосредоточить внимание на одном знаковом телепроекте - телесериале, подготовленном авторским коллективом главного идеологического отдела белорусского телевидения - Агентства теленовостей первого национального телеканала «БТ. Беларусь 1», окормляемого нынешним главой всебелорусского общественного объединения «Белая Русь» Геннадияем Брониславовичем Давыдько. В этом выпущенном на обозрение всего народа «творении» собрана вся соль антихристианской и антиисторической русофобской прозападно -националистической идеологии, которая еще сравнительно недавно звучала исключительно из закутков оппозиционного болота и родственной им гуманитарной интеллигенции, а ныне стала во многом каноном официальной идеологии, призванной превратить белорусов в литвинов по подобию нынешних украинцев. Название этого сериала, означенного как «историческая сага», - «Шляхта. Брутальная история» (в 5 сериях) . Как заявляют сами его авторы, «новый проект посвящен элите наших земель - шляхте. Этот термин, к сожалению, и сегодня многие ошибочно переводят как "дворянство". Что поделать, ведь целое поколение выросло на учебниках, где наша история преподносилась через призму российских историографов. Если в восточной соседке дворяне были при дворе и были подчинены царствующим особам, то наша шляхта, наоборот, даже выбирала короля во времена Речи Посполитой. Выделялось сословие и среди прочей западной аристократии». В общем-то в этом анонсе понимающий человек может заранее прочесть и все содержание телесериала, а вместе с ним - и господствующей ныне официальной исторической идеологии. Однако мы углубимся в подробности.
Сериал был снят, конечно, по заказу идеологического руководства страны, восходящего к Администрации Президента, в которой, как минимум в период разработки и съемок, царили все те же господа Янчевский, Якубович сотоварищи. Однако и «творческий коллектив» отнюдь не скрепя сердце и не скрипя зубами исполнял данное поручение. Главным режиссером «Брутальной шляхты» выступил Мiхась Равуцкi - как пишется в польском комментарии , «культовый журналист, гениальный с бардзо гениальными текстами о культуре и искусстве». За год до выхода сего «шедевра» тот же самый коллектив во главе с Ревуцким получил из рук самого А.Г.Лукашенко премию в рамках рождественских награждений «За духовное возрождение» за создание таких документальных фильмов, как «Радзивиллы. Тайны семьи», «Национальная дилогия. Статут ВКЛ», «Слуцкие пояса. Тайные знаки». Отдельно подчеркнем, что и награждение, и разработка и съемка сериала происходили еще до событий Евромайдана и Русской весны, поэтому связать их появление с нервной реакцией на последние не удастся. А вот выход на телеэкраны «Брутальной» шляхты произошел на границе весны и лета 2014 года - как раз в дни, когда другие «брутальные шляхтичи» из «национальной элиты», слепленной вопреки «российской историографии», бомбили самолетами Луганск, реактивной артиллерией сносили больницы Донбасса и сжигали заживо сотни людей в Одессе.
Под стать Ревуцкому и замыслу сериала и весь коллектив экспертов-историков, уже самих по себе представляющих колорит - классический польско-еврейский союз, доминировавший на белорусских землях XVI-XVIII вв., ныне же составляющий численно несколько процентов населения. Возглавляет «экспертный совет» Анатолий Бутевич - в разгар националистической вакханалии занимавший посты председателя Государственного комитета по печати (1990-1992), министра информации (1992-1994), министра культуры и печати Республики Беларусь (1994-1996), после чего работавший не где-нибудь, а в посольских ведомствах Министерства иностранных дел (в Польше и в русофобской Румынии), а ныне востребованный властью в качестве «заместителя председателя совета Белорусского фонда культуры, председателя товарищества "Беларусь - Польша", заместителя председателя Республиканского общественного комитета по делам культуры и искусства при Совете Министров РБ, председателя общественной наблюдательной комиссии при Министерстве культуры по охране историко-культурного наследия». Особенно проявит себя, как увидим далее, директор музея культового для литвинистов замкового комплекса «Мир» Ольга Попко , ставшая впоследствии не просто депутатом белорусской «Верховной Рады», а заместителем того самого В.Воронецкого в парламентской Комиссии по международным делам. Такая комиссия, несомненно, сделает свой «вклад» в строительство Союзного государства Беларуси и России и в защиту от американско-германско-польской экспансии. Наконец, продюсер телесериала Марат Марков впоследствии (чуть более года назад) возглавил ни много ни мало второй республиканский и первый по популярности телеканал Беларуси.
В целом «Брутальную шляхту» можно охарактеризовать как хвалебный гимн польско-литовской шляхте, эталон перестройки (точнее перелома) народно-исторического самосознания белорусов и, в то же время, как манифест белорусской «новой шляхты» - прозападной элиты, плотно взявшейся за идеологию. Следует притом заметить, что одновременно сериал (особенно если не давать ему и подобным ему оставаться безответным) служит и блестящим сеансом саморазоблачения: он на всем своем протяжении наполнен противоречиями и ложью - причем не столько коварной, сколько абсурдной, - и комичным местечковым тщеславием. Сквозным смыслом сериала является и русофобия - с явным отвращением ко всему царскому и советскому - притом с явно выпирающим комплексом неполноценности (тем же ущемленным самолюбием и позорными амбициями). Вместе с тем, выпукло выступает намерение авторов и заказчиков «шедевра» (и их зарубежных советчиков и патронов) всячески разжечь им у белорусов гордыню, а самых успешных из «учеников» привлечь к ковке новой «элиты». Здесь со знанием дела задействованы нейролингвистические технологии: постоянно звучит западноевропейская средневековая музыка загадочно-манящих и многообещающих (то есть, тщеславящих) мотивов, периодически микрофон берет скрипка, которая, как известно, является не белорусским, а типичным еврейским музыкальным инструментом (в тон половине экспертов).
Главное послание сериала, к которому постоянно возвращаются художники смыслов: какая прекрасная и элитарная была некогда «белорусская шляхта», пока не пришли проклятые русские и не украли «наше всё», забрав у него власть и заодно коварно лишив даже собственного названия, а посему, нам нужно вспомнить о «нашей шляхте», возродить её (в лице заказчиков сериала и подручной интеллигенции, включая авторский коллектив сериала и его экспертов) и передать ей максимально неограниченные властные полномочия. К этому остается прибавить только «когда мы избавимся, наконец, от этого колхозного президента, который даже не понимает, что мы на его же телевидении устраиваем ему Майдан», - и картина будет полной. При этом до последних минут сериала ни слова не говорится о том, что с XVII века «белорусская шляхта» говорила только на польском, была только католическая и никогда и нигде не называла себя белорусами - вплоть до конца XIX века, когда иного способа сохранения власти над простым белорусским народом у них не осталось. Очевидно, до последних минут не собираются заказчики «Брутальной шляхты» и говорить белорусам (и самому А.Лукашенко), что отнюдь не белорусскую «брутальную элиту» во благо Белоруссии выковывают они за бюджетный счет на главном телеканале страны.
Уже в первой части можно найти логически завершенный пассаж, вбирающий в себя вкупе все лукавство, тщеславие и затаенные обиды заказчиков создателей идеологической бомбы: «Вот тут и начинает играть роль тот самый славный шляхетский гонор... После третьего раздела Речи Посполитой благодаря именно тем древним переписям белорусам, хоть и не многим, повезет отстоять свой статус или добиться хоть некоторого уважения при новой администрации. И никакими поляками они себя не признавали, несмотря на ярлыки: около 40% всей имперской шляхты по языку себя так и называли - белорусы» (Ч.1.: 14.10). На самом деле, невозможно найти ни одного (!) «гонорливого шляхтича», который бы назвал себя белорусом (равно как и такого сочетания у дореволюционных деятелей «национального возрождения»): появившиеся после поражения польского бунта 1863 года хлопоманы либо всячески скрывали перед народом (в том числе, в своей писанине) свою шляхетность, либо убеждали народ, что белорусскому крестьянину всегда было чудесно под польским шляхтичем, «пока не пришли москали». Как бы в подтверждение «белорусскости» шляхты, авторы, ничтоже сумняшеся, указывают, что «сам термин "шляхта" приходит к нам с территории Польши вместе с теми правами, которые часть шляхты Беларуси и Литвы получила от польской шляхты по итогам Городельской унии 1413 года» (Ч.1.: 16.26), и, более того, что «само понятие "шляхта" происходит от древненижненемецкого Schlaht - род, происхождение, порода» (Ч.1.: 15.16). Происходит оттуда, заметим, не только понятие, но и сам горделивый католический воинственно-праздный класс.
Как же и при каких условиях у белорусов вдруг появилось такое польско-древнегерманское общественное образование? Ведь у них же было свое высшее сословие: «Как их только не называли в дошляхетную эпоху - наших рыцарей - дружинники..., отважные бояре. С последними у вас это не клеится. Но мы же пока ведем разговор про Древнюю Русь - на политической карте мира еще не возникло ВКЛ, мы не вступили в западный альянс, когда из Германии через Польшу подбиралось шляхетство, чтобы аттестовать панов-бояр» (Ч.1.: 17.07). Вот и открывается перед нами не только исток «древнебелорусской шляхты», но и идолы и чаяния новоявленной «суверенной шляхты»: вступить в западный альянс, получить аттестацию с ярлыком от германских учителей через Польшу вместе с самими учителями - в качестве надзирателей. Так как же выжала из собственного дома западнорусских бояр «белорусская шляхта»? «На законодательном уровне термин "шляхта" прописывается в 1529 году в Статуте ВКЛ, первой европейской конституции, правда, пока читаем через дефис "бояры-шляхта". Вот вам и первое проявление "белорусской модели" - никакой шоковой терапии!... Правда, и со вторым, и с третьим Статутом шляхта - в авангарде» (Ч.1.: 22.25). Вот нам (если не считать, что сериал служит и посланием прозападной группировки во власти своим хозяевам) и откровенное прояснение планов «брутальных авторов» по мягкой дерусификации и вестернизации Белоруссии: через дефис, мягко, без шоковой терапии, с тихим копированием в национальное законодательство международных норм под видом якобы суверенного первого и неповторимого (вот удивились бы античные римляне «первой европейской конституции» в XVI в. по Р.Х.!).
Кто же был тем «героем», который проложил путь шляхте из Германии через Польшу в Республику Беларусь? «Своему взлету шляхта обязана Ягайле , или наоборот: он - ей. Именно шляхта просит великого князя Литовского стать королем Польским... При Люблинской унии, когда и будет создана Федерация, белорусская шляхта под угрозой репрессий и конфискаций со стороны Короны, а польские войска будут контролировать наши территории, - их будет сдерживать Статут ВКЛ. А тогда королевой стала четвертая жена Ягайлы - Софья Гольшанская... Польская шляхта долго не хотела ее короновать, боясь эдакого "белорусского влияния"» (Ч.2.: 11.11). Тут и становится ясно, что и новая «белорусская шляхта» хочет сделать из своего тайного врага А.Лукашенко союзника и нового Иуду-Ягайло, прося того если не стать «королем Польским», то каким-нибудь иным путем сдав Белую Русь в руки Евросоюза и Госдепа. Не понятно только, на какой Статут надеется «белорусская шляхта» для защиты от репрессий и конфискаций и сдерживания их патронов, когда во время новой Люблинской евроассоциации польские войска будут контролировать наши территории (как ныне - украинские, которые также были оккупированы Польшей перед Унией XVI века)! Но «белорусское быдло» должно быть уверено, что, по логике Макеев-Воронецких-Якубовичей, эти репрессии и военный контроль является не чем иным, как «боязнью белорусского влияния», которую нынешние паны намереваются преодолеть решительными евроинтеграционными действиями, возможно даже, предложив А.Лукашенко почетную коронацию по типу горбачевской.
Стремлением распалить тщеславие у белорусов самыми абсурдными декламациями и расположить их к отрекшейся от веры, языка и народа литвинской шляхте наполнен весь лукавый телепроект. Оказывается, «резиденции нашей белорусской аристократии - это не только пышные парки, это не только шикарные дворцы, но это - и музеи, и колоссальные собрания книг... Так что с тех времен и тянется слава про белорусов, как про самую читающую нацию. А профессиональное библиотечное дело точно своим временем зарождения может считать 1510 год - сбор Альбрехта Гаштольда, гродненские Геранёны на границе с Литвой» (Ч.3.: 7.15). Все-то думали, что начало библиотечному делу на Белой Руси положили знаменитые переписи преподобной Евфросинии Полоцкой в XII в. и даже ранее - монастырские богатые богословские и летописные собрания! Ан нет, оказывается, «белорус» Альбрехт Гаштольд в XVI в.. Правда, поведали бы еще нам, на каком языке были написаны все эти книги, и насколько чтение (а не украшение стеллажами стен маёнтков) вообще входило в жизненный уклад шляхты! Главным же поводом для гордости за шляхетных «предков белорусов» служат, конечно, их « перамог i над маскалям i », а противостояние русским - вообще, главной доблестью «белорусской шляхты». Среди героев последней особенно выделяется турецкий вассал, венгерский иезуит Стефан Баторий, которого «особенно боялись крымские татары. Поэтому позднее название "Белая Русь" - и его, Батория заслуга... Берег местную шляхту и нанимал иностранных легионеров. Отсюда - победы по всем фронтам. Наемники действовали жестко. Уже тогда основал Высшую школу в ВКЛ. Как говорится, Ломоносов со своим университетом еще не родился» (Ч.1.: 2.44). Напомним, что «отец Белой Руси» С.Баторий, не знавший ни польского, ни тем паче русского языков, был одним из главных военных противников Руси в истории, захвативший Смоленщину и Черниговщину и взявший в осаду Псково-Печерский монастырь. Освобождением шляхетского военного сословия от военной службы для сбережения «цвета нации» с заменой его на жестоких наемников можно, конечно, «восхититься» (несложно догадаться, что С.Баторий просто не мог полагаться в войне с Москвой на белорусов и малороссов). А вот «Высшей школой» в ВКЛ был целый ряд иезуитских коллегиумов, включая Полоцкий, Несвижский и Виленский, произведенный в университет, которые, в отличие от «рядом не стоявшего» Ломоносовского, обучал не столько наукам (и, тем более, не молитве и богословию), а искусству лжи и политических технологий борьбы за власть - для борьбы с Православием и западнорусским народом.
Не меньшую доблесть проявила «белорусская шляхта» со своими, на сей раз, французскими собратьями и в «войну 1812 года. Наполеон как очень тонкий психолог сыграл на шляхетском гоноре, на самосознании аристократов, генетически привязанных к белорусским землям. Если шляхта перейдет на сторону французов, будет воевать с, опять же, исторически сложившимся врагом, с которым воевали всегда, - ну, почему бы не повоевать еще (Ч.5.: 0.39)... Собирался ли Наполеон держать слово и возвращать земли до раздела (Речи Посполитой) - сегодня сказать невозможно, но главная цель его обещаний была достигнута. Так, только Раздивилл стал на сторону Франции со своим 5000-м войском» (Ч.5.: 2.57). Правда, в «Войне 1812», которую авторы фильма категорически не признают Отечественной (а про то, что для них она отечественная, только на стороне французов и польских уланов Юзефа Понятовского они говорить пока не готовы), победить не удалось, но сам переход гонорливых Радзивиллов, «генетических белорусов», на сторону захватчика и революционного безбожника Наполеона для «войны с историческим врагом» Россией не должно уйти от восхищения современных белорусов. Более того, «самосознанием белорусских аристократов еще не раз будут манипулировать...чуть ли не до революции 1917 года..., на протяжении фашистской оккупации также, и во время раздела Белоруссии на Западную и Восточную. В начале 1990-х ситуацию в пост-БССР стремились раскрутить и на этом фронте, заставив поволноваться всех соседей, с которыми жили в ВКЛ в одних границах - литовцев, поляков, украинцев, россиян... В минские регионы начали наведываться посланники домов Романовых и монарших объединений в эмиграции. Представьте, что тогда творилось в сознании простых белорусов, которым еще долго придется избавляться от догм, что история их страны не берет свое начало с 1917 года, а культура не ограничивается лубочными и фольклорными традициями» (Ч.5.: 1.14). Как видим, и коллаборационизм с нацистским Третьим Рейхом, по убеждению прозападной части внутривластной элиты Республики Беларусь, был лишь следствием манипулирования «чистым самосознанием» «невинно-наивных» наследников «белорусской аристократии» (от Наполеона до Гитлера не так уж и далеко, во всяком случае до Кайзера и БНР уже дошли). То ли дело «коварные православные монархисты», которые мешали (и мешают) простым белорусам осознать «свою» генетическую шляхетность и историческую преемственность католическим польскоязычным слугам Стефана Батория, Януша Радзивилла, Наполеона, Вильгельма и прочих нехристей и убийц православных белорусов и великороссов!
И ведь доблесть «белорусской шляхты» этим не ограничивается! Даже «в новой Беларуси не было зарегистрировано ни одного случая приобретения за деньги шляхетного сана... Белорусы только начинают проявлять интерес по типу "А чем семья прославилась в дооктябрьском периоде", когда что ни город - то столица княжества и героических земель, словом, - не забитая, лубочная провинция. Мода на свое элитарно-аутентичное - на взлете. Что не скажешь про Россию: бизнес по раздаче дворянства цветет - как и приобретение участков на Марсе... Дворянский титул можно было приобрести и при Империи, но шляхетный - на белорусских землях, - можно было только завоевать. Его удостаивали только настоящих белорусских рыцарей» (Ч.1.: 8.23). Между тем, «когда эти земли (Речи Посполитой) вошли в состав Российской Империи, около 16% населения было шляхтой и, кстати, это очень удивило российские власти, поскольку в России по статистике - 1,5-2% (были дворянами)» (Ч.4.: 8.39). Иначе говоря, пока польские и «белорусские» рыцари распадающейся Посполитой химеры в боях достигли 16-процентной численности в составе населения, 1,5% «купивших дворянство русских» подло построили величайшую Империю в мире. Но у шляхты нашлось что ответить на это: как сообщает нам будущий депутат белорусской Палаты Представителей О.Попко, потешно задрав нос, кивая и надувая губы, «с россиянами мы разговаривали либо по-французски, либо никак. И, знаете, это для меня также некий такой гонор - может, национальный, может шляхетский» (Ч.3.: 16.55).
Какие же еще доблести, кроме перехода из бояр в шляхту, предательского перебежничества на сторону Наполеона и Гитлера, разговоров по-французски и многочисленности прославилась «белорусская шляхта»? Несомненно, своим духовно-нравственным обликом, о котором нам расскажут сами эксперты брутального сериала. Прежде всего, своей «скромностью» и «честностью». Уже в самом начале мы узнаем, что «можно было получить шляхетское достоинство официальным путем, а можно было ее просто придумать... И тогда местному художнику заказывалась галерея портретов, мифических придуманных предков... Портрет играл такую же роль, как, допустим, печатка и грамота - свидетельствовал про высокий сан» (Ч.1.: 3.16). Неясно правда, - а как же «рыцари, которые могли только завоевать шляхетство»! Но это - не так важно, учитывая, что «в пределах Речи Посполитой и поляки, и белорусы ВКЛ из шляхты считали себя прямыми потомками античных сарматов - их описывал еще греческий историк Геродот: они вышли из иранских земель - и так что, вот вам, прямая связь со слуцким поясом на манер персидских... Генетическая память?» (Ч.1.: 19.12). До генетической памяти древних укров еще нужно постараться, но то, что это заслуга не только нынешних политтехнологов (как на Украине), но и самих «белорусско-сарматских шляхтичей» , - сущая правда. Неясно только, как все-таки авторы собираются отнести говорящую на польском и считающую себя сарматами знать к белорусам?
Духовно-нравственный облик общественной группы, героизируемой и возводимой в ранг «национальной элиты», имеет особенное значение (для христиан, равно как и для их западных супостатов), поскольку таковая ставится в качестве идеала и объекта подражания и почитания (для многих - даже гордости) для целого народа, особенно же - детей и молодежи. Преподносимый белорусскими заказчиками сериала нравственный облик шляхты (естественно, приукрашенный) как некий «светлый образ», на самом деле, ничего, кроме отвращения, вызвать не может, и то, что этого не осознает прозападная элита во власти, авторы фильма и эксперты, очень точно характеризует их собственный духовно-нравственный облик. Вводной сделаем восторженную цитату все той же нынешней замглавы международной комиссии парламента Беларуси О.Попко: «Но вот этот гонор шляхетский, это ощущение себя выше других, может, иногда не совсем справедливо, - это имеет право на существование» (Ч.2.: 22.12). После таких слов встает серьезный вопрос о необходимости не только духовного, но и психиатрического лечения яркой представительницы идеологического руководства страны. Гордость и «благородство» шляхты выражалось преимущественно, как известно, в презрительном отношении к простому белорусскому народу, крестьянам - как к быдлу (скоту), хлопам - так же, как относятся к нему и нынешние «неошляхтичи» во власти и «национально-свядомая» интеллигенция. Отличие только в том, что их предшественники могли позволить себе это открыто демонстрировать: «Шляхтич хотел подчеркнуть свое отличие... Когда шляхтич ехал на поле навоз вывозить..., он обязательно в навоз втыкал саблю, чтобы продемонстрировать, что не мужик едет, а шляхтич» (Ч.2.: 24.11). Уж точно не чувствовали себя польскоговорящие паны одним с белорусами народом: «Та мелкая шляхта из однодворцев, которая жила в деревне, не хотела приписываться к крестьянам, для нее это было оскорбительно - они записывались в мещане» (Ч.5.: 23.29). К сожалению, Александр Григорьевич подзабыл, что сам вышел из этих крестьян, и что для « неошляхты » (как и их хозяев) он отнюдь не свой, а тот, кому в иных условиях они бы и руки не подали.
На какой же образ жизни должна равняться белорусская патриотичная молодежь, созерцая творения белорусских идеологов и тележурналистов? «Вино лилось просто рекой: возили бочку по улицам города - на ней сидел сам Радзивилл, говорил "пане-коханку" и наливал своим шляхтичам бесконечные чарки» (Ч.3.: 18.44). При этом «аристократы-кочевники оседают в родовых поместьях и дворцах... Рыцарские бои сменились на светские балы - ну чем не славные Ренессанс и Возрождение. У "брутальной шляхты" появляется время на замковый гламур : высший свет и элита ВКЛ - всё, как в прогрессивных странах Европы, если не лучше» (Ч.2.: 16.05). Вот она - мечта макеев-воронецких-якубовичей, которой, по их мнению, должен служить белорусский народ, «освобожденный от иллюзий русского мира»! «Честь» и «благородство» «белорусской шляхты» брутальные режиссеры хоронят на корню: «Понятно, что они были манипулируемы - их легко было подкупить: там, чаркой, шкваркой или денюжкой . Они не могли, например, начать перечить суждению своего патрона, во дворе которого они живут, - это было нереально. Богатейшие магнаты фактически контролировали массу шляхты...и через неформальные каналы могли добиваться нужных себе решений» (Ч.3.: 17.27). Прекрасный образ «белорусской элиты» - как в прошлом, так и в настоящем! Пример для «белорусского патриотизма» шляхта ВКЛ также подает бесподобный: «Мелкая шляхта часто перенимала традиции, привычки, даже хотела по языку быть похожей на магнатов, хотела говорить по-польски и поэтому вставляла такие старопольские словечки в свой язык, полонизуя её, что временами выглядело даже комично» (Ч.3.: 16.40). Через такие комедии шляхта быстро забыла родной язык и скоро смогла изъясняться с белорусским крестьянином только через приказчиков и арендаторов.
Обращает внимание на себя также отношение «белорусской шляхты» к женщине, которое иначе как примерным послушанием требованиям гендерного равенства и феминизма и назвать невозможно: «Шляхтич не мог поднять руку на женщину. Хотя крестьянину подобало бить жену и ее воспитывать. Шляхтич не мог нарушить свое слово - это слово чести. Крестьянин...мог обмануть, считалось это нормальным способом выживания» (Ч.1.: 11.42). Власть, которую имели польско-католические паненки в светском шляхетском обществе, стала легендарной и лучше всего изображает последствия отказа от написанного благочестивым монахом обобщения христианского уклада семьи в книге «Домострой». Как видим, авторы также по любому случаю пытаются унизить и оклеветать белорусского крестьянина, верность слову которого в своем кругу уж точно была сильнее, чем у панов, а стремление провести последних ничем иным, кроме как постоянной «замороженной» войной и маневрами, не объясняется. Статус же женщины в действительно «передовой» (с точки зрения нынешней прозападной элиты) «белорусской» Речи Посполитой этим не ограничивается: «Шляхтянка имела приблизительно те же права, что и шляхтич... А вообще для сарматов женщина с античных времен - настоящая богиня» (Ч.2.: 1.49). Вспомним, мы говорим о этническо-классовой группе, которая претендовала на статус христиан и, более того, на роль «просветителей восточных схизматиков». На самом же деле, эти дети европейского неоязыческого Ренессанса были не кем иным, как блудными идолопоклонниками.
Диагностика религиозного духа шляхты вообще является узловым пунктом, ибо именно верой, в конечном счете, полностью объясняется и весь нравственный строй, и всё общественное поведение «белорусской шляхты» как класса. Лучше всего его характеризуют слова: «А были такие, как, например, Бекиш Каспар, венгр, который был гусаром при дворе короля Стефана Батория... Он в своем завещании повелел, чтобы ему положили такую эпитафию: "Не верю ни в Бога, ни в черта, на том свете нет ничего" ... Его воля была исполнена... Такая история невозможна ни во Франции, ни подавно в Испании, ни подавно в России». И можно только порадоваться за эти страны, для которых безбожие было дикостью, - в отличие от «прогрессивных» Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Саму религиозную обстановку в шляхетском государстве сценаристы пытаются подогнать под создаваемую их заказчиками в Белоруссии бутафорию в виде «межконфессионального согласия» с соответствующей легендой из «белорусского наследия»: «Витовт был православным и добился привилегий для остальной (некатолической) шляхты - это будет начало межконфессиональному миру, тем, что мы назовем "знаменитой белорусской толерантностью"» (Ч.2.: 14.40). Правда, тут же, каким-то образом, «и после Витовта до 1563 года для православной шляхты высшие должности в Паны-раду были закрыты» (Ч.2.: 15.31). Напомним, речь идет о почти всех западнорусских боярах, владевших землей на территории Белой Руси! А вот в Российской Империи «знаменитая белорусская толерантность», как жалуется нам всё та же депутат Попко, пропала: «После того знаменитого восстания 1863 года были значительные ограничения в отношении к католической шляхте, запрещалось обзаводиться землей и поместьями, всё католическое на этнических белорусских землях надолго будет в сознании как польское» (Ч.5.: 20.04). И тут же добавляет: «Когда мы говорим, например, про XIX век, в составе Российской Империи, то, конечно, бόльшая часть шляхты была католиками, та немногочисленная часть православных - это пришлые, обычно с территории Российской Империи». Куда же за 300 лет «толерантности» и «многоконфессиональности» Речи Посполитой делась почти поголовно православная аристократия?! Это с XVI-го-то века, когда католицизм во всей Европе уже превращался в посмешище и рассыпался в пыль!
И каким же, если не польским, было «всё католическое на этнических белорусских землях», если оно всё говорило только по-польски и немного по-французски! Анекдотичный ответ на этот вопрос дают сами авторы сериала, когда хотят продемонстрировать «белорусскую природу» шляхты - вопреки «москальским наветам». Вначале, «чтобы развенчать советский книжный миф, что представители шляхты - исключительно польское панство, как это ни парадоксально, мы едем в Варшаву... Вот вам пример семьи Родултовских» (Ч.2.: 4.13), которые в тут же следующем сюжете задорно изъясняются исключительно на чисто польском языке. Не успокаиваясь на достигнутом, Равуцкi с кагалом рассказывают нам историю про еще одних «белорусских шляхтичей» в Польше с характерной фамилией - Бржозовских, - говорящих, как не сложно догадаться, сугубо на той же безукоризненно польской мове (Ч.3.: 11.50). В последней части потревоженные съемочной группой «Беларусь-1» Бржозовские перемещаются уже в Белоруссию под стены родного для депутатши Попко Мирского замка (Ч.5.: 13.27), где на том же чисто польском заявляют: «Мы ешьтешь першы раз у Беларуси и ещэ пшыедзем». Растроганные сериальщики добавляют, что «находясь под Мирскими стенами, пара по памяти готова была декламировать поэму Адама Мицкевича "Пан Тадеуш"».
Восторги о сохранившихся «белорусских» панах заводят их почитателей с телевидения и, соответственно, Администрации Президента аж в Санкт-Петербург, где история еще одних «белорусов» по фамилии Дзяконские заканчивается гордой эпитафией: «Дед перед смертью внезапно перестал разговаривать по-русски: в доме звучал исключительно польский язык» (Ч.5.: 13.02). Но на вершине шляхетского пантеона стоят, безусловно, Радзивиллы, которых «просветители белорусского быдла» просто боготворят. Тем более, когда один из них князь! Мацей Радзивилл с видом благородного победителя в великой схватке смиреннословит (конечно же, на том же чистом польском): «Не нужно слишком много говорить про шляхетство. Человек должен просто жить, а не думать: "Я князь и мне что-то принадлежит". Ничего не принадлежит. В дополнение ты получаешь еще одно обязательство: ты должен быть примером» (Ч.4.: 2.13). Как подсказывает нам голос за кадром, «конечно, так смело рассуждать про изучение истории может только лицо, род которого и есть история всех белорусских земель - этнического центра ВКЛ и Речи Посполитой , - Мацей Радзивилл ». Вот, оказывается, кто есть олицетворение белорусского народа, по убеждению идеологических властей Республики Беларусь! Как бы для придания этой мысли весомости показывается дружественная встреча князя Радзивилла с самим А.Г.Лукашенко со словами: «Это он, Мацей, гуманитарно консультировал ученых по обновлению Несвижского дворца, был при его открытии и вообще часто присутствует в Беларуси на громких культурных событиях» (Ч.4.: 3.05). И тут же «белорусский князь» попытался даже поговорить с белорусским народом (дословно): «Ми очэнь звьязаны з эту землю, з этот городом, и это - само важная». При этом построение речи и голос Мацея до боли напоминал немецкие оккупационные власти лета 1941-го года.
Войдя в азарт, шляхтоманы начинают попросту палить весь бомонд «великих белорусов», которых в школах учащимся на уроках «беларускай лiтаратуры» усиленно пытаются преподнести в качестве «народных пiсьменнiкаў», белорусских Пушкиных и Гоголей: «Одни шляхтичи библиотеки собирали, другие - писали. Это мы - про Янку Купалу: как известно, мы его давно не называем крестьянским поэтом. Род Луцевичей - древний, хоть и обедневший... Предки Янки Купалы имели от Радзивиллов и землю и...имели от них и право на привилегированное сословие, на шляхетское происхождение... Янка Купала нигде не писал, что он происходит из семьи мелкого шляхтича, но его отец был арендным шляхтичем» (Ч.3.: 9.34). А как же: «Я - мужик-белорус, пан сохи и косы» ? Разбив на осколки «самое святое», авторы развивают успех: «Писатель Карусь Каганец - сам со шляхты. Родители после Восстания были высланы в Сибирь. Сидел в тюрьме вместе с выходцем из простого народа Якубом Колосом. Каганец и описал шляхтюка -белоруса, который "и не туда и не сюда". Понятно, пьеса не нравилась ни Востоку, ни Западу, и не новым (российским) властям. Давали подпольно - на "белорусских вечеринках". Шляхтиц вообще был эдаким собирательным типом белоруса тех времен, который оказался между двух огней - затаивается и приспосабливается - ну чем не " померковность " в зародыше!» (Ч.1.: 4.38:). Завершив нравственный портрет беспринципного хамелеона с «белорусских вечеринок», выдав ополяченных предателей за «великих белорусов», верховные идеологи попытались одновременно обосновать и доктрину « многовекторной политики» пана Макея , которая как раз и выражается понятиями «и не туда и не сюда» и «не вашим и не нашим», хотя служит она лишь переходным этапом на пути как раз «туда» и к «ихним» - в то время, как большинство белорусов как раз тянутся «сюда» и к «нашим». И в самом же сериале на примере еще одного «выдающегося белоруса» подтверждается, что тянется такая ситуация - при всех сказках о «национальном единстве» - издалека: «Дунину-Мартинкевичу самому дворянство то подтверждали, то нет. Крестьяне даже писали анонимки о подделке документов. Проходил по громкому делу о фальсификации» (Ч.4.: 12.43). Национальное единство у белорусских крестьян было - но только не с местной польской и ополяченной шляхтой, а с великорусским чиновником и офицером.
Однако самое любопытное происходит тогда, когда авторы фильма начинают с восхищением описывать общественно-политическое и экономико-правовое положение «белорусской шляхты». Самое - ибо происходит это на фоне все еще сохраняющегося образа белорусской власти во главе с А.Г.Лукашенко , как власти для народа - антиолигархической, служивой, ответственной, аскетичной - какой она и должна быть, и была именно в русской монархии. Здесь же нам предлагается голая правда о шляхетской демократии и одновременно сочинение на тему «Мой идеальный общественный строй» от прозападной белорусской внутривластной элиты. Итак, какой же они хотят видеть этот строй в новой Беларуси? Прежде всего, «если мы возьмем сословие, идентичное шляхте, во Франции, то оно составляло примерно 5% от населения, что же касается процентного соотношения на территории наших земель..., то это - порядка 20%» (Ч.1.: 5.08). Ранее, как мы помним, в отношении к России процент был скромнее - 16%, но перед «прогрессивной Европой» упасть лицом в грязь было нельзя. Можно только представить, чего стоило крестьянам (особенно белорусским) кормить эту ораву бездельников (вспомним, про «балы» и «замковый гламур» вместо «рыцарских турниров») и собственных угнетателей.
А теперь - главное: «Речь Посполитая фактически была шляхетской демократией, шляхетской республикой. После подписания Генриховых артикулов власть короля была вообще ограничена в Речи Посполитой . Шляхта выбирала на должность короля того или иного кандидата (Ч.2.: 21.29)... Шляхта вообще фактически и руководила этой страной... Именно она входила в Сейм, который принимал решения. Сейм был главным руководящим органом, а не король. Король должен был подчиняться любым решениям Сейма. Через шляхту ограничивалась власть короля (Ч.2.: 25.09)...Самих шляхтичей мог судить только король, с начала эпохи Возрождения - Великий Сейм, а там расставлены свои люди: от каждого повета ВКЛ выдвигались два кандидата - лица, которые пользовались популярностью со стороны шляхты (Ч.3.: 0.54)... Вся полнота судебной, фактически и исполнительной власти, законодательной власти - все три ветви власти принадлежали им, и это также не имеет аналогов во всемирной истории: такие права! Действительно, полная неприкосновенность» (Ч.3.: 2.43). Если Александр Григорьевич не понимает, то - это и про него, и про него в первую очередь. Как следствие такого политического положения «белорусская шляхта» и, в частности, « Радзивиллы претендовали на трон и имели такой же доход, как и вся Речь Посполитая (Ч.3.: 3.29)... Доход Кароля Радзивилла был выше всего дохода Речи Посполитой - он имел свои крепости, свое частное войско» (Ч.3.: 25.38).
Итак, неограниченная олигархическая диктатура под видом демократии, с декоративным президентом, неприкосновенной бизнес-элитой с частными крепостями и войском и купающаяся в деньгах - вот идеал и ближайшая цель стоящей за сериалом и всей идеологической политикой (равно как и либеральными реформами в целом) внутривластной группировки, всячески поощряемой на достижение этой цели западными хозяевами. Хуже, чем в Российской Федерации при Ельцине и Гайдаре. Это - милая их сердцу Украина Порошенко. Кто же является бельмом в их глазу? Тот, кто и для Порошенко, - Русский мир и русская государственность: «По своим возможностям шляхта в Речи Посполитой выбирала короля, в Российской Империи дворянство было исключительно служилым сословием, которое полностью подчинялось воле Императора или должно было подчиняться... Города (в составе Российской Империи) утратили Магдебургское право, отмена выборов и самоуправления, сюда направляется чиновничество и судовые служащие» (Ч.4.: 11.56). Представляете, какая дикость: высшее сословие подчинено царю, исключительно служит государству, вместо балов, гламура , поклонения паненкам-богиням, в регионах начинают работать чиновники и даже открываются суды, а глава государства получает право назначать в них губернаторов (если А.Г.Лукашенко не понял, его или его преемника намереваются лишить и этого права)!
Но вина Российской Империи отнюдь не ограничивается лишением «достояния всех белорусов» неограниченной свободы. Она покусилась на «святое» - на само имя Шляхты! Из первого же предложения сериала мы узнаем, что «во время переписи населения Российской Империи в 1897 году из всех белорусов «дворянами себя назвали 1,5% - менее, чем казаков..., под 80% - крестьяне, чуть более 10% - мещане... Шляхта - под запретом, как класс её слили с простым крестьянством, но считать себя шляхтюками продолжали жители целых белорусских местечек, имея определенный гонор и часто больше ничего» (Ч.1.: 0.31). Гонор пытались отобрать у несчастной Шляхты безжалостные царистские мучители с казаками, очевидно, ненавистными «творческому коллективу» и Макеям-Якубовичам, несмотря на героическое сопротивление: «Случаи самоотречения (от шляхетства) были редкими и не имели того, на что, вероятно, рассчитывали царские власти, принуждая, карая и отбирая имущество, ссылая» (Ч.4.: 10.05). Как известно всем историкам, отношение к польской аристократии властей Российской Империи не имеет исторических аналогов по великодушию и вкупе попустительству враждебной инородной и иноверной элите в своем государстве, с принесением в жертву подчиненного ей местного простого русского народа. И только гнусные и кровожадные восстания вынуждали власть к постепенному принятию мер по их обузданию (притом только подтвержденных мятежников) и, в частности, деполонизации белорусского края. Но у белорусских идеологов это были «невинные жертвы царизма»: «Можно было пойти по пути конфискации, что и происходило очень часто - любое сопротивление императорским, российским властям каралось... Те же Радзивиллы вынуждены были иммигрировать, выезжать в Западную Европу, определенное время проживать, например, в Лондоне или в Париже (Ч.4.: 1.23)... К категории мелкой шляхты после восстания 1863 года властями были использованы достаточно жесткие меры наказания... Сотни тысяч шляхтичей...были высланы в Сибирь. Вот почему за Уралом, в глубине России - самая великая и патриотичная диаспора белорусов... Даже там диктовали условия, как их называть, чтобы подчеркнуть свой статус» (Ч.5.: 21.19). Как видим, истерзанные «бесчеловечными карами» «белорусские страдальцы» находили в себе силы даже в «муках» гонорливо подчеркивать свой социальный статус.
Чтобы вселить в белорусов веру в существование «белорусской шляхты» и коварные попытки «русских шовинистов» изгладить «истину из их памяти» заказчики и производители «Брутальной истории» уже на первых минутах сериала втемяшивают, что «благодаря литературе в сознании успешно культивировался стереотип про фанаберистых и чудаковатых панов, ну а про белорусов - исключительно как крестьянскую нацию. Далее шляхта вообще исчезла из нашего лексикона... Непосредственно слово "шляхта" с белорусского на русский додумались переводить как "дворянство", вводя в заблуждение целое поколение. Но шляхта была: белорусов называли шляхетной нацией!» (Ч.1.: 1.05). Белорусы никогда ни из одного источника не смогут узнать, кто и когда называл их «шляхетной нацией», но им уже в первой серии показывают, на сей раз, «подвижников» нашего времени, которые титаническими усилиями пытаются в своем лице возродить «национальное достояние великой белорусской шляхетной нации». Оказывается, «пять лет назад родовитые потомки, назовем их современные шляхтичи, официально зарегистрировались как "Минское собрание потомков шляхты и дворянства"» (Ч.1.: 7.02). У них «в обществе принято обращаться друг к другу или "пан" или "господин"... На каждый месяц вместе составляют план шляхетских действий: проведение салонов, балов со своим дресс-кодом (Ч.1.: 9.22)...Кому-то эти костюмированные салоны покажутся ролевыми играми взрослых, которые не наигрались в детстве, только ж они ничего не реконструируют, а проживают...- история родины приобретает конкретные черты» (Ч.1.: 10.45). «Конкретные черты истории белорусской родины» почему-то приобретают на панах-господинах вид ортодоксально-масонских облачений. Только игры эти совсем не безобидные, тем более что уже и теперь «в таких минских салонах можно встретить и великого маршалка, и канцлера Минска, главного скарбника и судью-выводного» (Ч.1.: 6.23). Конечно, показанные в эфире люди в основном и являются не наигравшимися в детстве взрослыми, больными страстью тщеславия, но совершенно очевидно, что за ними скрываются не попавшие в кадр иные, уже отнюдь не игровые «великие маршалки », «главные скарбники», «судьи» и «канцлеры», которые только ждут своего часа и нуждаются в подготовленном сознании белорусских граждан.
Как начался сериал брутальным вбиванием в белорусов веры в существование «белорусской шляхты» и вековую войну с ней «москалей», так этим он и заканчивается: «19 февраля 1868 года с переводом однодворцев в крестьян можно считать датой окончательной ликвидации шляхетского сословия в Белоруссии [куда же делись «белорусские» многодворные Радзивиллы и Сапеги?!] - процесс занял почти столетие. Теперь по праву этнически белорусские земли, центр ВКЛ, называют крестьянской нацией. Вся дальнейшая живопись, литература и, конечно же, кино этот стереотип будут поддерживать в представлении не одного поколения... Пройдет полтора столетия, пока в новой Беларуси при открытии забытых пластов национальной истории, услышав слово "шляхта", белорус не будет браться за перевод» (Ч.5.: 23.48). Конечно, не будет - потому что после просмотра одного только этого фильма, услышав сие слово, всякий разумный белорус, потомок православных западнорусов и советских партизан, будет браться не за перевод, а за автомат.
Понимает ли сам А.Лукашенко, каким позором он лично покрывается в глазах белорусов и россиян, которые видят эту «брутальную» польско-шляхетскую пропаганду, и в какой афере, направленной против него же самого, не говоря о Белой Руси и Русском мире, он соучаствует? Позволяя взять в руки власть в области исторической идеологии потомкам или адептам ополяченной и окатоличенной шляхты, А.Лукашенко и белорусская власть в целом (исключая самой шестой колонны идейных хлопоманов-неошляхтичей ) отнюдь не объединяет их с православным белорусским большинством, становясь своей для всех и каждого, но, не становясь своей для первых (чего не сможет сделать ни при каких условиях), предает и отрекается от вторых, лишаясь их поддержки. Ибо нельзя объединить верных сынов православной Белой Руси с ее предателями и компрадорскими коллаборационистами ни 1385, ни 1569, ни 1596, ни 1648, ни 1794, ни 1812, ни 1918, ни 1941, ни 1991 годов и соответствующих веков, ни настоящего века XXI-го. А вот вырастить самовлюбленных, нравственно разложившихся идиотов и дебелорусизированных манкуртов этим сериалом можно вполне. Думается, что сериал «Шляхта. Брутальная история» если где и заслуживает прокрутки и внимательно просмотра, так это, прежде всего, в Парламенте и Общественной Палате Союзного государства России и Беларуси, желательно в присутствии экспертной героини сериала и замглавы комиссии по международным делам белорусского парламента Попко , её продвинутого начальника Воронецкого и самого министра иностранных дел Макея вкупе с господином российским горе-послом Суриковым и всем московским руководством ущербного « Россотрудничества ».
Одним из достойнейших ответов на «Брутальную историю», упредившим само появление нейролингвистического «шедевра», служит статья-доклад всё того же упоминавшегося бывшего мозга аналитической идеологии Администрации Президента, профессора Л.Е.Криштаповича «Миф о существовании "белорусской" шляхты» , подтверждающая всё нами вышесказанное. Ретроспективная идея «белорусской шляхты» принадлежит полонофильским хлопоманам в.п . XIX века и их наследникам XX - XXI вв.: «Белорусский историк Михаил Коялович в 1884 году отмечал, что поляки стремятся сойтись с местным народом и привлечь его на свою сторону. Они говорят о своем уважении к белорусской народности и желают, чтобы эта народность развивалась и создала свою письменность, печатала книги на своем языке. Но в то же время они говорят, что только польская народность является творческим народом и должна двигаться на Восток, а белорус, получая образование, должен делаться поляком. Таким образом, за всей этой мнимой заботой польской шляхты о белорусах скрывался все тот же польский шовинизм с его антибелорусской политикой - восстановления Польши в границах 1772 года».
В действительности же, «вся закавыка в том, что никакой "белорусской" шляхты ни в XVIII, ни в XIX веках на территории Беларуси не было... Отсутствие собственно белорусской шляхты как высшего сословия в тогдашнем обществе на территории Беларуси обусловлено своеобразием исторического развития нашей земли... Специфика формирования белорусской народности на протяжении длительного исторического развития выразилась в том, что к середине XVII века белорусский народ состоял лишь из низшего сословия - крестьян и мещан - и потерял высшее сословие - шляхту... Она ополячилась и окатоличилась . Уже в челобитной Львовского православного братства русскому царю Федору Иоанновичу от 15 июня 1592 года с печалью говорится о денационализации православной русской шляхты. "Поелику в Польских странах в великих печалях обретаемся, а все благородные в различные иноверия пали; мы же, как не имеющие пристанища, к тебе благоутробному, тихому и благонадежному притекаем. Да уподобишься, всесветлый царь, Великому Владимиру, просветившему весь род Российский святым крещением". А знаменитый автор "Славянской грамматики" Мелетий Смотрицкий в своем известном "Фриносе", или "Плаче восточной церкви" (1610) окончательно констатирует смерть высшего сословия русского народа, погибшего в полонизме, латинстве и иезуитизме. "Где теперь, - вопрошает Мелетий Смотрицкий, - дом князей Острожских, который превосходил всех ярким блеском своей древней православной веры? Где и другие славные роды русских князей - князья Слуцкие, Заславские, Вишневецкие, Чарторыйские, Соломерецкие, Соколинские, Лукомские и другие без числа?" Высшее (русское) сословие исчезло, оно денационализировалось. Русскими по своей ментальности остались лишь крестьяне и мещане. Осталась лишь этнически чуждая белорусскому народу польская шляхта, которая экономически, административно, идеологически господствовала на Белой Руси вплоть до Октябрьской революции 1917 года».
И уже знакомый нам по смыслу общий вывод, подводящий итог всему исследованию о польско-шляхетском корне всей нынешней идеологической стратегии прозападной внутривластной элиты по перестройке народно-исторического самосознания белорусов: «В своей борьбе против общерусской природы белорусского народа фальсификаторы отечественной истории сконструировали миф о "белорусской" шляхте. Цель этой фальсификации путем подмены польской шляхты шляхтой "белорусской" - противопоставить белорусов и русских по культурно-цивилизационным и ментальным основаниям и представить польские восстания в конце XVIII века и в XIX веке в качестве "белорусского" национального движения. Зачем фальсифицируется наша история? Затем, чтобы разрушить цивилизационное единство белорусского и русского народов, лишить белорусов своей общерусской корневой основы, навязать белорусам антирусские взгляды на нашу общерусскую историю и тем самым осуществить деисторизацию белорусского национального самосознания с целью перевода его на позицию чуждых исторических, точнее, антиисторических измышлений. Фальсифицируя наше прошлое, преследуется цель лишить нас настоящего и будущего. В результате белорусский народ, лишенный своей истории, которая включает в себя прошлое, настоящее и будущее, становится удобным материалом для реализации антирусских и антибелорусских замыслов в современном мире... И здесь возникает закономерный вопрос. На что рассчитывают фальсификаторы отечественной истории, осуществляя замену польской шляхты шляхтой "белорусской"?... Фальсификаторы, разбивающие свой лоб перед так называемыми европейскими ценностями, молящиеся на западную витрину, - настоящие фарисеи как в политике, так и в культуре. Они правильно соображают, что при известном стечении обстоятельств власть может оказаться в их руках. Своими историческими фальсификациями они, с одной стороны, еще больше разрушают самосознание нашего народа и тем самым делают его податливее к восприятию антинациональных россказней на тему, что Радзивиллы - это белорусские князья, а с другой, если вдруг окажутся у власти, готовят идеологическую платформу для оправдания антиисторической политики польских шовинистов. Оказывается, польская шляхта и шляхта "белорусская" - это одно и то же, а поэтому белорусское общество должно относиться к России как к неприятельской стране и всячески поддерживать восстановление Польши от моря до моря. Такова идеологическая подоплека создания мифа о существовании "белорусской" шляхты ».
Пантелеимон Филиппович